Рукотворный айсберг паники

"Титаник" тонул два часа сорок минут.

Два часа сорок минут -- это дофига времени. Для сравнения: паром "Эстония" полностью ушёл под воду менее чем за полчаса, а от сигнала "тревога" до начала быстрого погружения прошло всего 15 минут.

(Кстати, если кто не знает историю парома "Эстония" -- почитайте хоть в Википедии, это очень интересно.)

Так вот два часа сорок минут.

Пусть "мест в шлюпках не хватает" (они, как мы знаем, в итоге и заполнены не были) -- но вокруг полно самого разнообразного дерева. Есть самые простые инструменты. Есть множество мужчин, которые смогли бы из этого дерева сварганить хоть самые примитивные платформы. Там всего-то надо было несколько часов продержаться на воде. Тридцать человек потом спасались на _перевёрнутой_ лодке!

Два часа сорок минут -- и ничего подобного. Ни нормальной посадки в лодки, ни плотов -- ничего. Потому что паника, паника в полный рост. В итоге -- по разным оценкам, 1500-1600 умерших. Сколько можно записать на айсберг. Сколько на холодный океан. А сколько -- на панику.

Природа, хотя она может быть жестока, не бывает к людям настолько жестока, насколько они сами могут поступить с себе подобными.

На "Титанике" хоть основания понятны. Темень, холод, быстро утекающее время, погружающееся судно.

Читая людей, истерящих из тёплых и светлых квартир, -- людей, у которых в принципе-то есть весь мир (если б они сами себе его не закрывали), -- Я ПОНЯТЬ НЕ МОГУ.

Читаю, что в Британии неопределённо продлевают ковидорегуляции, потому что от ковида опять умерли несколько десятков человек (почти половина из них были полностью привиты), -- и ПОНЯТЬ НЕ МОГУ.

Им что, надо списки публиковать, сколько за то же самое время умерло от рака, диабета, инсультов etc.?

Статистику прошлых лет поднимать с инфекционными осложнениями?

Или уже ничего никогда не поможет, потому что одобряемый страх на фоне (почти) отсутствия опасности -- это комфортное состояние души?

Когда-то читала книжку про то, что люди, выжившие в реально очень опасных, экстремальных, пограничных со смертью условиях, всякий раз отличались тем, что им удавалось расслабиться, принять происходящее и при этом сохранить способность видеть красоту мира. (Мира, который, в тех обстоятельствах, мог их раздавить, -- но всё равно казался прекрасным.) Очень важно было перестать задаваться вопросом "почему это происходит со мной". Ответа на этот вопрос не существует (или он не нужен) -- но поиски отнимают много сил.

Не покидает ощущение, что мы сейчас находимся в ситуации-перевёртыше: опасность несказанно меньше -- но из мира старательно убирают красоту и заставляют "не расслабляться". "Не расслабляйтесь" -- главная мантра. А те, кто не сидит дома и хочет наслаждаться простыми радостями мира, -- главная угроза: "они виноваты, это из-за них плохое происходит с тобой!".

Такое отношение просто не может быть полезно.